Счастливый человек
писатель не указан, пер. с английского Любы Бушмакиной

Это очень опасно управлять жизнями других людей, и я часто удивлялся самоуверенности политиков, реформаторов и просто тех, кто пытается использовать свои прежние привычки, чтобы изменить манеры и мысли других. Я всегда боялся давать советы, да и как один человек может что-то советовать другому, если только он не знает его лучше, чем тот знает себя? Боже мой, я даже о себе мало что знаю, и уж тем более я ничего не знаю о других. Мы можем только догадываться о мыслях и мечтах наших ближних. Каждый из нас узник в одинокой башне, общающийся с другими узниками, которые олицетворяют человечество, определенными знаками, которые имеют для всех разное значения. И жизнь, к сожалению, можно прожить только один раз; ошибки зачастую нельзя исправить, и кто я такой, чтобы говорить этим людям, как им жить? Жизнь — сложная штука и, если я не могу сделать и свою простой и приятной, то я никогда не пытаюсь научить своего соседа, как ему поступать. Иногда люди спрашивали меня: «Как нам быть?» И на мгновение я представлял себя закутанным в черный плащ Фортуны.

Но однажды мой совет действительно помог.

Тогда я был еще молодым человеком и жил в скромной квартирке в Лондоне недалеко от станции Виктория. Как-то раз днем, когда мне уже начинало казаться, что я достаточно поработал на сегодня, неожиданно позвонили в дверь. Я открыл дверь, на пороге стоял незнакомец. Он спросил, как меня зовут. Я ответил. Он спросил, можно ли ему войти.

«Конечно», — ответил я. 

Я провел его в гостиную и предложил сесть. Казалось, он был немного смущен. Я предложил ему сигареты, и он, не снимая шляпы, с трудом закурил. Когда же он, наконец, сделал это, я предложил ему снять шляпу. Он торопливо сделал это и уронил зонтик.

«Я надеюсь, вы ничего не имеете против моего визита. Моя фамилия Стефенс, я доктор. Как я понимаю вы тоже медик?»

«Да, но не практикующий.»

«Я знаю. Понимаете, я прочел вашу книгу об Испании и хотел бы расспросить вас кое о чем подробнее».

«Боюсь, это не очень хорошая книга».

«Факты указывают на то, что вы что-то знаете об Испании, а я больше не знаю никого, кто знал бы хоть что-нибудь. И потом я надеялся, что вы не откажетесь мне помочь».

«Я к вашим услугам».

Он на секунду замолчал. Потом, взяв в руку шляпу, он начал рассеяно поглаживать ее другой рукой. Мне показалось, что это прибавило ему уверенности.

«Я надеюсь, вы не считаете странным, что совершенно незнакомый человек хочет с вами поговорить». Он смущенно улыбнулся. «Поверьте, я не собираюсь пересказывать вам историю своей жизни». Когда человек говорит это, понятно, что он будет говорить дальше. Но я не возражал. На самом деле мне даже начинало это нравиться.

«Я был воспитан двумя старыми тетушками. Я никогда нигде не бывал. Я никогда ничем не увлекался. Я женат уже шесть лет. Я врач в больнице Кэмбервелл. И я не могу так больше жить».

Было что-то волнующее в этих резких, отрывистых фразах, которыми он говорил. По крайней мере, звучали они очень убедительно. Раньше мой беглый взгляд не задержался бы на нем, но теперь я смотрел на него с любопытством. Это был невысокий мужчина, полный и сильный, лет тридцати, с круглым красным лицом и маленькими карими глазками. У него были темные коротко-остриженные волосы. Он был одет в голубой костюм. Брюки вытянулись на коленях, карманы неопрятно висели.

« Вы знаете, какие обязанности у медработника в больнице. Один день ничем не лучше другого. И этим я этим я буду заниматься до конца жизни. Как вы думаете, это что-нибудь значит?»

«Это средства к существованию».

«Да, я знаю. Денег мне хватает».

«Честно говоря, я не совсем понимаю, зачем вы пришли ко мне».

«Ну, я только хотел спросить. Как вы думаете, есть ли какие-нибудь возможности для английского доктора в Испании?»

«Почему Испания?»

«Не знаю. Просто эта страна мне понравилась».

«Это не только Кармен», — сказал я и улыбнулся.

«Но там много солнца, и хорошего вина, и красок, и воздуха, которым можно дышать. Позвольте мне договорить. Я случайно узнал, что в Севилье нет доктора-англичанина. Как вы думаете, я смогу заработать там на жизнь? Безумство ли это менять спокойную, размеренную жизнь на неизвестность?»

«А что об этом думает ваша жена?»

«Она согласна».

«Но это большой риск».

«Я понимаю. Итак, вам решать. Если вы скажете, уезжайте, я уеду; если скажете, оставайтесь, останусь».

Он, не мигая, уставился на меня и я понял, что он не шутит. Я размышлял несколько секунд.

«От этого зависит все ваше будущее, и вы сами должны решать. Единственное, что я могу вам сказать, что если вам не нужны деньги и вы готовы довольствоваться скромным заработком, тогда поезжайте. Потому что вы проведете счастливую жизнь».

Он ушел. Я думал о нем день или два, потом забыл. Этот случай совсем вылетел у меня из головы.

Много лет спустя, по крайней мере, пятнадцать, мне случилось побывать в Севилье. Я почувствовал легкое недомогание и спросил портье, нет ли в городе английского доктора. Он сказал, что есть, и дал мне адрес. Я взял кэб и когда я подъехал к дому, навстречу мне вышел маленький толстенький мужчина. Увидев меня, он смутился.

«Вы ко мне?», — спросил он. «Я английский врач».

Я рассказал ему о своем недомогании, и он пригласил меня в дом. Он жил в обыкновенном испанском доме с патио, его комната для консультаций была завалена бумагами, книгами, медицинскими приборами и прочим хламом. Он осмотрел меня и я спросил, сколько я ему должен.

«Мне не нужны деньги».

«Почему же?»

«Вы не помните меня. Я не возьму с вас денег, потому что вы перевернули всю мою жизнь. Я Стефенс.»

Я не сразу понял, о чем он говорит. Он напомнил мне наш разговор, и постепенно смутные воспоминания об этом случае начали всплывать в моей памяти.

«Я не знал, увижу ли я вас вновь», — сказал он. «Я не знал, представиться ли мне случай поблагодарить вас за все, что вы для меня сделали».

«Так вам повезло?»

Я посмотрел на него. Он стал толстым и лысым, но в его глазах светилась радость и его мясистое, красное лицо выражало прекрасное расположение духа. Он был одет в довольно поношенную одежду, сшитую испанским портным, а на голове у него было широкополое сомбреро, как у настоящего испанца. У него был неопрятный и вместе с тем ужасно счастливый вид. Вы могли бы побоятся доверить ему свой аппендикс, но вряд ли вы смогли бы найти более подходящего товарища, чтобы распить бутылку вина.

«Кажется, вы были женаты?» — сказал я. 

«Да. Но моей жене не понравилось в Испании, и она уехала назад в Кэмбервелл, она там чувствует себя лучше».

«Мне очень жаль».

В его глазах промелькнула улыбка Вакха. В нем было что-то от молодого Селена.

«Жизнь полна компенсаций», — пробормотал он. 

Не успел он это сказать, как испанка, (не первой молодости), но еще красивая, появилась в дверях. Она заговорила с ним по-испански, и я понял, что это хозяйка дома.

Когда он стоял в дверях, провожая меня, он сказал:

«Вы сказали мне, при нашей последней встрече, что если я перееду сюда, то я буду зарабатывать немного, но у меня будет замечательная жизнь. Я хочу сказать, что вы были правы. Я был бедным, бедным и остался, но, боже мой, я счастлив. И я не променяю свою жизнь даже на королевскую».

The Happy Man

It is the dangerous thing to order the lives of others and I have often wondered at the self-confidence of politicians, reformers and such like who are prepared force upon their fellows measures that must alter their manners, habits and points of view. I have always hesitated to give advice, for how can one advise another how to act unless one knows that other as well as one knows oneself? Heaven knows, I know little enough of myself: I know nothing of others. We can only guess at the thoughts and emotions of our neighbours. Each one of us is a prisoner in a solitary tower and he communicates with the other prisoners, who form mankind by conventional signs that have not quite the same meaning for them as for himself. And life, unfortunately, is something that you can lead but once; mistakes are often irreparable, and who am I that I should tell this one and that how he should lead it? Life is a difficult business and I have found it enough to make my own a complete and rounded thing; I have not been tempted to teach my neighbour what he should do with his. Sometimes men have said to me, what shall I do with my life? And I have seen myself for a moment wrapped in the dark cloak of Destiny.

Once I knew that I advertised well.

I was a young man and I lived in a modest apartment in London near Victoria Station. Late one afternoon, when I was beginning to think that I had worked enough for that day, I heard a ring at the bell. I opened the door to a total stranger. He asked me my name; I told him. He asked if he might come in.

«Certainly»

I led him into my sitting-room and begged to sit down. He seemed a trifle embarrassed. I offered him a cigarette and he had some difficulty in lighting it without letting go off his hat. When he had satisfactory achieved this feat I asked him if he should not put it on a chair for him. He quickly did this while doing it dropped his umbrella.

«I hope you don't mind my coming to see you like this,»- he said. «My name is Stephens and I am a doctor. You are in the medical, I believe?»

«Yes, but I don't practice».

«No, I know. I've just read a book of yours about Spain and I wanted to ask you about it»

«It's not a very good book, I'm afraid».

«The facts remains that you know something about Spain and there is no one else I know who does. And I thought perhaps you wouldn't mind giving me some information»

«I shall be very glad».

He was silent for a moment. He reached out for his hat and holding it in one hand absent-mindedly stroked it with the other. I surmised that it gave him confidence.

«I hope you won't think it very odd for a perfect stranger to talk to you like this». He gave an apologetic laugh. «I' m not going to you the story of my life»

When people say this to me I always know that it is precisely what they are going to do. I don't mind. In fact I rather like it.

«I was brought up by two old aunts. I have never been anywhere. I have never done anything. I have been married for six years. I have no children. I'm a medical officer at the Camberwell Infirmary. I can't stick it any more».

There was something very striking in the short sharp sentences he used. They had a forcible ring. I had not given him more than a cursory glance, but now I looked at him with curiosity. He was a little man, thickset and stout, of thirty perhaps, with a round red face from which shone small, dark and very bright eyes. His black hair was cropped close to a bullet-shaped head. He was dressed in a blue suit. It was baggy at the knees and the pockets bulged untidily.

«You know what the duties are of a medical officer in an infirmary. One day is pretty much like another. And that's all I've got to look forward to the rest of my life. Do you think it's worth it?»

«It's a means of livelihood,»- I answered.

«Yes, I know. The money is pretty good».

«I don't exactly know why you have come to me».

«Well, I wanted to know whether you thought there would be any chance for an English doctor in Spain.»

«Why Spain?»

«I don't know, I just have a fancy for it».

«It's not like a Carmen, you know,»-I smiled.

«But there's sunshine there, and there's good wine, and there's colour, and there's air you can breathe. Let me say what I have to say straight out. I heard by accident that there was no English doctor in Seville. Do you think I could earn a living there? Is it madness to give up a good safe job for an uncertainly?»

«What does your wife think about it?»

«She's willing».

«It's a great risk».

«I know. But if you say take it, I will; if you say stay where you are, I'll stay»

He was looking at me intently with those dark bright eyes of his and I knew that he meant what he said. I reflected for a moment.

«Your whole future is concerned, you must decide for yourself. But this I can tell you: if you don't want money but are content to earn just enough to keep body and soul together, then go. For you will lead a wonderful life».

He left me, I thought about him for a day or two, and then forgot. The episode passed completely from my memory.

Many years later, fifteen at least, I happened to be in Seville and having some trifling indisposition asked the hotel porter whether there was an English doctor in the town. He said there was and gave me the address. I took a cab and as I drove up to the house a little fat man came out of it. He hesitated, when he caught sight of me.

«Have you come to see me?» he said. «I'm the English doctor.»

I explained my errand and he asked me to come in. He lived in an ordinary Spanish house, with a patio and his consulting room which led out of it was littered with papers, books, medical appliance and lumber. We did our business and then I asked the doctor what his fee was. He shook his head and smiled.

«There's no fee».

«Why on earth not?»

«Don't you remember me? Why, I'm here because of something you said to me. You changed my whole life for me. I'm Stephens.»

I had not the least notion what he was talking about. He reminded me of our interview, he repeated to me what we had said, and we had said, and gradually, out of the night, a dim recollection of the incident came back to me.

«I was wondering if I'd ever see you again,»-he said, «I was wondering if ever I'd have a chance of thanking you for all you've done for me».

«It's been a success then?»

I looked at him. He was very fat now and bald, but his eyes twinkled gaily and his fleshy, red face bore an expression of perfect good humour. The clothes he wore, terribly shabby they were, had been made obviously by a Spanish tailor and his hat was the wide-brimmed sombrero of the Spaniard. He looked to me as though he knew a good bottle of wine when he saw it. He had a dissipated, though entirely sympathetic, appearance. You might have hesitated to let him remove your appendix, but you could not have imagined a more delightful creature to drink a glass of wine with.

«Surely you were married?» — I said.

«Yes. My wife didn't like Spain, she went back to Camberwell, she was more at home there».

«Oh, I'm sorry for that».

His black eyes flashed a bacchanalian smile. He really had somewhat the look of a young Silenus."

«Life is full of compensations,»-he murmured.

The words were hardly out of his mouth when a Spanish woman, no longer in her first youth, but still boldly and voluptuously beautiful, appeared at the door. She spoke to him in Spanish, and I couldn't fail to perceive that she was the mistress of the house.

As he stood at the door to let me out he said to me: «You told me when I last saw you that if I came here I should earn just enough money to keep body and soul together, but that I should lead a wonderful life. Well, I want to tell you that you were right. Poor I have been and poor I shall always be, but by heaven I've enjoined myself. I wouldn't exchange the life I've had with that of any king in the world».